Концепции конкуренции

Концепции конкуренции – это способ познания и совокупность идей, положений относительно сущности принципов и форм конкуренции и механизма ее действия при капитализме.

В современной экономической литературе различают принцип «автоматизма конкуренции» и принцип «этики конкуренции». Первый основывается на положении А. Смита о том, что на рынке происходит соперничество между его агентами, которые повышают цены с сокращением предложения и снижают – с ее избытком (теория «невидимой руки»). Положение Смита принадлежит его политической экономии, но возникло оно из его моральной философии (труд «Теория нравственных чувств»). Рассматривая проблемы этики конкуренции и ценностей бизнеса, он учитывал, что капитализм – общество свободных индивидов, и поэтому выдвигал к каждому отдельному человеку высокие моральные требования, что требует соответствующих сильных моральных установок, которые экономика сама по себе породить не может. Научная традиция Смита выстраивает широкомасштабную социально-философскую теорию конкуренции с учетом социальных, политических, правовых и этических границ действия рынка – как этическую «аллокацию ресурсов». В то же время капиталистическая парадигма Смита нуждается в «большом рынке» с однородными товарами и не допускает исключений из единой рыночной цены для избежания зависимости от внешних моральных эффектов. Как утверждает Смит, от дружелюбия или нравственности мясника не должно зависеть, получим ли мы мясо и по какой цене. В этом примере отчетливо проявляется теория «невидимой руки» Смита, который ввел в политэкономию философскую по своей сути модель конкурентного рынка – взаимодействия стихийных сил, которые ведут от установленной гармонии к равновесию «почти автоматически». На основе теории конкурентной цены Смит сформулировал понятие конкуренции как соперничества, которое повышает цены (в связи с сокращением предложения) и снижает их (в связи с избытком). Считают, что Смит рассматривал конкуренцию как нечто «само собой разумеющееся», пронизывающее все отрасли экономики, и именно он впервые показал, что конкуренция, выравнивая нормы прибыли в обществе, обеспечивает определенное оптимальное состояние в разделении труда и капитала – «аллокацию ресурсов». Любая конкуренция должна уравновешивать частные интересы и экономическую эффективность общества в целом, и именно в таком значении Смит отождествлял конкуренцию с «невидимой рукой» рынка, т.е. «автоматически равновесным» механизмом рынка в стихийном взаимодействии рыночных агентов. Существенного значение придавал он ценовой конкуренции как фактору, регулирующему соответствие частных и общественных интересов.

Теорема о «невидимой руке рынка» на современном этапе модифицирована с учетом существования внешних эффектов – «экстерналий» – расходов (выгод) от рыночных операций, которые не отражены в ценах, а также в общественных благах, где между индивидуальными и общественными интересами могут существовать разногласия. Отсюда – потребность в активной государственной деятельности, направленной на защиту коллективных интересов.

Смит понимал роль государства, а также опасность, связанную с гипертрофированными надеждами на благотворные последствия ничем не смягченного эгоистического интереса. Он считал, что не следует отрицать мощную энергию эгоизма, которая работает на пользу богатства. Система Смита может работать только в условиях существования социальных институтов, направляющих эгоистическую энергию в конструктивное русло. Без таких институтов, которые никогда не бывают совершенными и которые могут ослабляться преступностью и коррупцией, не избежать «войны всех против всех». А ее последствия существенно отличаются от тех, к которым должна вести «невидимая рука» Смита. Предпринимательство может приобретать формы вымогательства и агрессии с использованием угрозы насилия.

«Невидимая рука» зависит от конкуренции как дисциплины, которая превращает эгоистичный интерес на оптимальные с общественной точки зрения результаты. Несклонный к дисциплине эгоистичный интерес заставляет индивидов и фирмы завоевывать монополистические позиции и защищать их. Поддержка конкуренции требует постоянной бдительности в неукоснительном применении антимонопольного законодательства, которое немецкий экономист П. Козловски называет «центральным структурным признаком капитализма». В теории конкуренции центральный структурный признак капитализма требует предположения, что силы действуют в направлении равновесия.

Рыночные цены формируются под влиянием спроса и предложения в результате конкурентной борьбы. Модель совершенной (чистой) конкуренции, теоретические основы которой свел в систему Смит, не допускает любого сознательного контроля за рыночными процессами. Вера в автоматизм выражается в утверждении, что рынок вообще несовместим с неэкономическими, этическими правилами поведения. Известный экономист В. Баумоль отмечает, что в условиях конкуренции добровольные моральные поступки отдельного предпринимателя – особые меры по охране окружающей среды, специальное обучение работников с физическими недостатками и т.д. – нежелательны, поскольку «этический предприниматель» вскоре будет вытеснен с рынка. Подобные действия могут осуществляться только принудительно по требованию государства ко всем предприятиям. Козловски отмечает, что отказ от морализаторства в экономике в Баумоля связан с необоснованным оптимизмом относительно функционирования механизма конкуренции. Если бы все поставщики изготавливали продукцию в условиях неограниченного поставщика и не существовало бы производственной ренты, любой поставщик, который создал дополнительные «моральные» условия, вытеснялся бы с рынка. Однако поскольку это нереально, внутримаргинальные поставщики могут себе позволить обнаружить моральный волюнтаризм. На олигополизированных рынках возможна также «балансировка» между «расслаблением» и «доходностью», между легкой жизнью для менеджеров и максимизацией прибыли. Поэтому менеджеры могут изменить «расслабление», «вялость» производства на моральные действия. В позиции Баумоля снова оказывается ошибочность выводов, следующих из механистической модели. На самом деле альтернативы действия, перед которыми оказывается хозяйствующий субъект, гораздо сложнее, чем это изображает неоклассическая модель максимизации прибыли при минимальных затратах.

Практика хозяйствующего субъекта происходит в пределах социальной целостности, при которой учет социальных и этических аспектов экономического поведения, которые выходят за рамки модели homo economicus, может оказаться не только моральным, но и прибыльным. В экономической теории капитализма существует некая иррациональная страсть к беспристрастной рациональности, которая стремится вытеснить с общественной науки любую форму этического и ценностного мышления, но при этом ставит под удар сами условия сохранения экономической рациональности. Так, излагая свою теорию предпринимателя, который не дает работникам фирмы уклоняться от выполнения своих договорных обязательств, американские экономисты Алчиан и Демзетц отмечают: «Каждый член команды предпочтет такую команду, в которой никто не уклоняется, в т.ч. и он сам. В таком случае настоящие предельные издержки и ценности могут отождествляться как устремленные на достижение преобладающих позиций».

Критика идеологии сама приобретает идеологический характер, когда она, с одной стороны, отрицает самоценность этического поведения, а с другой – создает жесткую противоположность между этикой и выгодой, что в этической теории никогда не подтверждалось. Этическая традиция (за исключением И. Канта) всегда признавала восхождение нравственности и правильно понятного собственного интереса. В новейших работах по экономической теории такое восхождение подтверждается. Х.Альбах, Х.Зауерман и другие ученые установили, что доверие снижает расходы при заключении сделок. А.Сен доказал, что с помощью кодекса этических норм можно избежать парадокса изоляции (когда каждый хочет делать добро, если и другие хотят его делать, но не делает, опасаясь, что будет единственным).